Владимир Клавдиевич Арсеньев родился в Санкт-Петербурге 29 августа 1872 года в семье железнодорожного служащего Клавдия Фёдоровича Арсеньева и его жены Руфины Егоровны. Оба происходили из крепостных крестьян, а Клавдий Фёдорович и вовсе был незаконнорождённый.
Семья Арсеньевых
Семья у Арсеньевых была большая: четверо сыновей – Анатолий (1870–1938), Владимир (1872–1930), Клавдий (1873–1918), Александр (1883–1962), и пять дочерей – Руфина (1876–1948), Вера (1877–1969), Ольга (1879–1918), Лидия (1881–1918) и Мария (1889–1981), ещё приёмная – Капитолина Кокина, осиротевшая дочь дальнего родственника, две бабушки – Аграфена Филипповна Гоппмайер (1826–1905?), которую в семье называли Тутточка, Александра Семёновна Кашлачёва (1819–1900), которую называли Маменька. Всего – 14 человек.
Начало военной службы
Осенью 1891 года В. К. Арсеньев выдержал экстерном экзамен за среднее учебное заведение при Первом кадетском корпусе и 22 ноября был зачислен на службу «на правах вольноопределяющегося 2‑го разряда рядового звания» в 145‑й пехотный Новочеркасский Императора Александра III полк. К этому моменту Арсеньеву исполнилось девятнадцать.
1 ноября 1892 года, после окончания курса полковой учебной команды, он был произведён в младшие унтер-офицеры, а 1 сентября 1893 года младший унтер-офицер Арсеньев был командирован в Санкт-Петербургское пехотное юнкерское училище «для прохождения курса наук» и зачислен в младший класс с переименованием в юнкера.
Время пребывания в юнкерском училище В. К. Арсеньев всегда вспоминал с удовольствием. Эта школа приучила его к самодисциплине, к порядку, приучила делать всё быстро и аккуратно. В свободные от занятий часы он уходил в библиотеку, где читал сочинения Фламариона, «Географический словарь» П. П. Семёнова (впоследствии Тян-Шанского) и целый ряд журнальных статей научного характера. Преподавателем географии в училище был путешественник, исследователь Средней Азии, Лейб-гвардии 2‑й артиллерийской бригады поручик Михаил Ефимович Грум-Гржимайло (1861–1921), человек незаурядный, оказавший на Арсеньева, может быть, решающее влияние в юности.
Для Арсеньева М. Е. Грум-Гржимайло оказался настоящим даром судьбы, наглядным живым примером для подражания. Заметив у Арсеньева интерес к географии, он давал читать ему книги о Центральной Азии и Сибири, рассказывая о своих недавних походах.
Выдержав выпускной экзамен по первому разряду, приказом начальника Штаба войск Гвардии и Петербургского военного округа от 12 августа 1895 года Арсеньев был произведён в подпрапорщики – высший унтер-офицерский чин, который получали выпускники юнкерских пехотных училищ, вернулся в свой полк и стал ожидать производства в офицеры.
18 января 1896 года В. К. Арсеньев получил чин поручика и перевод в 14‑й пехотный Олонецкий полк, расположенный в городе Ломжа Царства Польского. Военная служба с её шагистикой и муштровкой не давала пищи уму В. К. Арсеньева. Всё это вскоре ему надоело. Тогда же он устроил у себя на квартире довольно большой террариум, в котором содержал рептилий и земноводных. Этот террариум стал известным в городе. Дети часто просили своих матерей пустить их посмотреть разные «гадости» (так они называли гадов).
В начале сентября 1897 года В. К. Арсеньев взял отпуск и отправился домой, в Петербург. Целью его поездки была свадьба на подруге детства, 18‑летней Анне Константиновне Кадашевич (1879–1963), с которой они были обручены, когда той было пятнадцать.
Служил Арсеньев добросовестно, офицером слыл аккуратным, и, явно не без учёта этих качеств, 15 января 1898 года его назначили делопроизводителем полкового суда, иначе говоря – писарем. Рутина польской провинции надоела Арсеньеву. Его манила к себе Восточная Сибирь. Наконец он решил покончить со своей прежней жизнью и уехать на Дальний Восток. 10 января 1900 года он подал рапорт своему командиру, в котором писал: «Желая продолжить службу ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА в одном из отдалённых округов, прошу ходатайства Вашего Высокоблагородия о переводе меня в одну из пехотных частей Квантунской области или Приамурского военного округа».
В это время жена В. К. Арсеньева Анна Константиновна была беременна их первенцем. В мае 1900 года она уехала рожать домой в Петербург, а вскорости за ней последовал и сам Арсеньев. 1 мая 1900 года он был произведён в поручики, а Высочайшим приказом по военному ведомству от 19 мая переведён на службу в 1‑й Владивостокский крепостной пехотный полк. Его мечта начала сбываться. По пути к новому месту службы В. К. Арсеньев заехал домой в Петербург, чтобы навестить родных. Его беременная жена Анна Константиновна ждала первенца, который родился 11 июня 1900 года. Мальчика назвали Владимиром – в честь отца, – но в семье его называли Воля.
Первые экспедиции
В. К. Арсеньев приехал во Владивосток 5 августа 1900 года. Там он был снова назначен делопроизводителя полкового суда, затем адъютантом 1‑го батальона полка, полковым квартирмейстером и заведующим полковой лавкой, заведующим полковой учебной командой. Летом 1901 года во Владивосток к Арсеньеву приехала его жена Анна Константиновна с годовалым сыном Волей. 25 июля 1902 года у Арсеньевых родился второй сын, которого назвали Олегом.
Любимыми местами прогулок В. К. Арсеньева были Тихая бухта в Уссурийском заливе и Русский остров. Здесь было тихо, пустынно. Неумолчный шум морского прибоя и красивые виды привлекали его сюда с книгами. Целыми часами сидел он иногда на берегу моря и жадно перечитывал то, что мог найти у друзей и знакомых. Однако научная литература у них была небогата, а беллетристика его мало интересовала. Осмотревшись, Арсеньев стал экскурсировать по окрестностям Владивостока и побывал на вершинах всех окрестных гор.
Командир полка Д. Д. Орлов, заметив, что его подчинённый всё время ходит по окрестностям с ружьём в руках, 6 октября 1902 года назначил Арсеньева заведующим полковой охотничьей командой и дал ему карт-бланш, в том смысле, что он мог уходить из расположения своей части когда угодно и куда угодно. Охотничья команда состояла из добровольцев-стрелков, людей, любящих тайгу, охоту, людей, наиболее развитых и энергичных. Их надо было втягивать в большие переходы, ходить с ними на охоту на крупного зверя. Они должны были изучить страну как можно дальше от места квартирования своей части, изучить все дороги, тропы и в случае войны должны были явиться лазутчиками и проводниками. Состоя начальником охотничьей команды, Арсеньев имел уже возможность предпринимать и более отдалённые экскурсии с целью изучения окрестностей и сбора статистических данных о населении. Попутно с ведением разведок чисто военного характера, велись дневники, в которых записывались наблюдения, имеющие научный интерес. 16 мая 1903 года В. К. Арсеньев был принят в действительные члены Общества изучения Амурского края – старейшей научной организации на российском Дальнем Востоке, и с большим рвением включился в его деятельность, пополняя коллекции музея ОИАК сборами из своих «экскурсий».
С 1900 по 1904 год Арсеньев обследовал всю южную часть Уссурийского края, побывал в Посьетском районе на границе с Кореей, у озера Ханка, на реках Майхэ, Сучан, Даубихэ, Улахэ, Судзухэ, Лефу и многих других.
Русско-японская война 1904–1905 годов приковала всех к месту. Однако В. К. Арсеньев, состоя начальником всех охотничьих команд владивостокского гарнизона, всё же не был в стенах крепости, а рекогносцировал около станции Надеждинской. Границами его разведок были: на севере — Никольск-Уссурийский, на западе — река Суйфун и на востоке — река Майхэ.
Экспедиция 1906 года
Первая большая экспедиция В. К. Арсеньева по исследованию Уссурийского края, в ходе которой состоялась его судьбоносная встреча с туземным охотником, нанайцем Дерсу Узала
В 1906 году под общим начальством и руководством штабс-капитана В. К. Арсеньева была снаряжена первая большая экспедиция для обследования прибрежного района Зауссурийского края к северу от залива Св. Ольги и к западу от водораздела в системе истоков реки Уссури и её притоков: Ли-Фудзина, Ното и Имана. Цель экспедиции – колонизационная, военно-географическая и попутно естественно-историческая.
В этой экспедиции в качестве флориста принимал участие наставник Арсеньева Н. А. Пальчевский и бывший в то время начальником штаба Приамурского военного округа генерал-лейтенант Пётр Константинович Рутковский (1852 – после 1910). Помощниками у Арсеньева были: 29‑го Восточно-Сибирского стрелкового полка подпоручик Григорий Григорьевич Гранатман (1880 – после 1920), Уссурийского казачьего дивизиона хорунжий Семён Петрович Анофриев (1882 – ?) и инженерный подпрапорщик Александр Иванович Мерзляков (1878–1947). Нижними чинами отряда были стрелки от 6‑й и 8‑й Восточно-Сибирских стрелковых дивизий и уссурийские казаки.
Встреча с Дерсу Узала
3 августа в фанзе Лудёва на реке Тадушу: «Вечером, когда мы сидели у костра, пришли мои два охотника и доложили, что из‑за перевала с Ли-Фудзина пришёл охотник-гольд, который был там, где наши два охотника, и сообщил, что там всё благополучно. Этот гольд обещал прийти на наш бивак. Уже поздно вечером, когда было уже часов около 9 вечера, пришёл этот гольд. „3дравствуйте“, – сказал кто‑то сзади. Я обернулся. У нашего огня стоял пожилой человек невысокого роста, приземистый, с выпуклой грудью, несколько кривоногий. Лицо его, плоское, было покрыто загаром, а складки у глаз, на лбу и щеках красноречиво говорили, что ему лет около 50‑ти. Небольшие каштанового цвета редкие усы, редкая в несколько волосков борода, выдающиеся скулы у глаз изобличали в нём гольда. Он опустил ружьё прикладом на землю и начал закуривать. Одет он был в какую‑то жёсткую брезентовую куртку, манзовские штаны и улы, в руках у него были сошки – непременная принадлежность охотника-инородца. Глаза его, маленькие, с поволокой у крайних углов, казались зоркими и дышали умом, сметливостью и гордостью. Мы спросили: „Кто он?“ И он с оттенком гордости ответил, что он не китаец, а гольд. Он пробыл с нами весь вечер, рассказывал много интересного из своей скитальческой охотничьей и бродяжной жизни. Ночь он провёл с нами. Мы предложили ему поступить к нам на службу за жалование, одежду и стол. Гольд подумал и решил дать ответ утром. Имя его Дерсу, а фамилия Узала. На мой вопрос, как перевести на русский язык его фамилию и имя, или что это значит на языке гольдов, на это он мне ответил, что это ничего не значит, а просто имя и фамилия».
На другой день, 4 августа, Арсеньев записал в дневнике: «Утром гольд Дерсу Узала на вторично заданный вопрос: „Согласен ли он поступить проводником?“ – изъявил своё согласие. С этого момента он стал членом экспедиции».
